Неразгаданная формула Дмитрия Чернова

В Ялте знаменитый профессор Дмитрий Константинович Чернов оказался по воле случая. Он приезжал сюда с женой и раньше, но на короткий срок, а теперь водоворот гражданской войны затянул его в глубокую воронку, из которой не удалось выбраться

Примечательное название дал известный ученый своей последней работе — «Невозможное». Обычно так труды не называют. Невозможное — это не только ряд математических формул, но и какое-то предощущение беды, невозможности вернуться к нормальной жизни.
Семья голодала, ученый подрабатывал, как мог — читал лекции в техникуме, выступал с докладами в Ялтинском обществе охраны природы, помогал садоводам, ремонтировал музыкальные инструменты. Потом возвращался в гостиницу «Метрополь». Номера не отапливались, по коридорам таскали тюки спекулянты, бряцали оружием офицеры…
Из Ялты Чернов писал заявления в артиллерийскую академию Рабоче-Крестьянской Красной Армии, предлагая свои знания «по одной из главнейших специальностей — металлургии в изготовлении артиллерийских орудий, снарядов и брони».
В Петербурге о Дмитрии Константиновиче не вспомнили. Вспомнили в другой стране. За почетным вице-президентом английского Института стали и железа в Лондоне, почетным членом-корреспондентом Королевского общества, почетным членом американского Института горных инженеров, почетным членом совета Института международных экспертов (и еще с десяток званий и титулов), всемирно известным металловедом пришли английские морские офицеры. Один из них, чином постарше, протянул Чернову запечатанный конверт.
Писатель Лев Гумилевский рассказывает об этой истории так: «Офицеры подошли к креслу, где сидел истощенный, но все еще величественный человек. Чернов смотрел в окно на море и угрюмо молчал. Наконец он заговорил:
— Итак, командующий английским флотом делает мне честь и приглашает отбыть с одним из его кораблей в Англию… Передайте командующему мою благодарность. И еще вот что. Много сил своего ума я отдал делу, которое укрепляло могущество моей Родины. Я русский человек. И в тяжелое для родины время покинуть ее не могу! Вы свободны, господа!»
Вскоре в бюллетене Ялтинского уездного революционного комитета было напечатано скромное извещение профсоюза техников о том, что в ночь с 1 на 2 января 1921 года после непродолжительной болезни тихо скончался почетный член профсоюза Дмитрий Константинович Чернов.
Порой и простые слова задевают. Про «невозможное» я уже писал, а что значит «тихо»? Забытый всеми? Подсказала ялтинский краевед Наталия Михайловна Гурьянова. «А вы знаете, как умер Чернов? — спросила она. — После ухода войск Врангеля ученого арестовали на улице и бросили в сырой подвал. Не надо было ему выходить в город в мундире Михайловской артиллерийской академии — тогда любая подобная форма вызывала у красноармейцев ярость и подозрение. Старый профессор испытаний не выдержал. Официальный диагноз: воспаление легких при сердечной недостаточности. Похоронили его на старом Аутском кладбище. В 1973 году перезахоронили на Поликуровском мемориале. Надпись на могильной плите гласит: «Дмитрий Константинович Чернов. 1839—1921. Отец металлографии, провозвестник и глава Новой школы металлургов. Русское металлургическое общество своему почетному председателю».
Разные зигзаги были в жизни. Технологический институт Чернов закончил с медалью «За отличные успехи в науках», при поступлении в Петербургский университет от платы освободили «как таланта», распределение получил на Монетный двор (куда уж лучше и денежнее). Нет, бросил все и пошел работать техником в цех молотов Обуховского сталелитейного завода. За эксперименты и страсть к поиску был выгнан уже как «неграмотный выскочка». Этого и следовало ожидать, к талантливым людям всегда относились предвзято, нечего высовываться.
Время все расставило по своим местам. По черновской технологии в XIX веке делали лучшие в мире серпы, в ХХ веке — танки (в 1943 году, после боев на Курской дуге, академик Петр Капица говорил, что без черновской великолепной брони не было бы у нас первоклассной военной техники), в XXI веке — ракеты (внук Дмитрия Чернова, Александр, возглавил конструкторское бюро на Урале).
Не знаю, кто придумал термин «усталость металла», но так сказать мог только тот, кто относился к стали, как к живому существу. Как Чернов. В старости он собирал фотографии ледяных узоров на окнах в зимнюю стужу, изучал кристаллизацию. Поэт металла, иначе о нем не скажешь…
На памятнике Чернову в Ялте выбиты формулы и научные чертежи. Говорят, что в рисунке скрыта тайна, которую предстоит разгадать потомкам. О его главной формуле, посвященной «критической точке металла», спорили при жизни мастера, ведут дискуссии по сей день.
Мы знаем об ученом до обидного мало. А ведь по сути Чернов и металлургия — то же самое, что Пушкин и поэзия, Менделеев и химия, Страдивари и скрипка…
Последняя связка выбрана не случайно. Банальная истина: если человек талантлив, то он талантлив во всем. Интересы Чернова были разносторонними. Дмитрий Константинович выращивал в оранжерее апельсины и лимоны, пальмы и олеандры. Любил дарить гостям цветы, угощал их собственным вином из смородины. А главным увлечением было изготовление скрипок — сам сделал 12 инструментов. К этому занятию Чернов отнесся профессионально и доказал, что секрет старых итальянских мастеров скрыт не в особом лаке, а в толщине деки.
В Петербургской консерватории в 1911 году прошел концерт, собравший многих любителей и знатоков музыки. Жюри находилось за ширмой, никто не знал, чьи скрипки звучат в руках исполнителей. Скрипки Чернова, Амати и Страдивари профессора не смогли различить — это была сенсация в музыкальном мире.
Теперь еще раз перебросим мостик к Ялте. В приморском городе Чернов узнал, что по распоряжению наркома просвещения Луначарского создается государственная коллекция уникальных смычковых инструментов. В Москву из брошенных особняков на Южнобережье свозились находки. Так в Симеизе обнаружили виолончель Амати, в Кореизе — скрипки Гварнери. Чернов давал консультации по музыкальным шедеврам.
В 1999 году на Поликуровском мемориале установили бюст Чернова, под ним появилась надпись: «От металлургов и металловедов России и Украины». Эти слова выбили на постаменте. Правильно сделали. Иначе буквы давно бы отломали и унесли в пункты приема металла. Старую могильную плиту тоже пока не утащили — она из чугуна и вмонтирована в диорит, сходу не сковырнешь.
А все соседние памятники разрушены — украдены бюсты художника Федора Васильева и основоположника планеризма Николая Арендта, барельефы, эмблемы и надписи с могил врача Владимира Дмитриева и публициста Николая Водовозова… В склоны Поликуровки — снизу, сбоку, сверху — «вгрызаются» строительные котлованы, растут этажи особняков. Поэт металла Чернов держит оборону не только против «черных металлистов», но и против чиновников, собирающихся отдать мемориал на растерзание. Самосвалы с цементом ревут у самых могил, осыпая пылью великие имена на плитах. Уроки истории нас ничему не учат…
Автор: Владимир Куковякин

Ялтинский курьер